На перепутье двух веков. Сборник стихотворений - Роман Бердов

Беспризорник

Бычок из кармана беру.В вагон, не имея билет.Живу я немного в миру,Но я повидал белый свет.Кругом – шум, бардак, толчеяИ сотни бессмысленных слов,А я (не поверите!), яЖиву в мире собственных снов.

Закрою глаза и вижу опять,Что живы отец и мать.Скатилась слеза, и вот я опятьО доме начну мечтать.Укрылась душа за шторами век —Не нужен я здесь никому.Но я ведь такой же, как вы, человек,Чем хуже я вас, не пойму?

Усталый кондуктор бредёт —Залезу в багажный отсек.Авось, и теперь пронесёт.И снова за шторами век,Как в радужном солнечном сне,Являются мне сквозь годаТе лица, что дороги мне,Что я потерял навсегда.

Вот старший братишка, что был осуждёнПо сто второй, мокрой, статье.Вот батя сжимает свой аккордеон,И мать улыбается мне.А вот мой приятель гитару берёт,О, где ж ты теперь, мой друг?И нашу любимую песню поёт,Но вновь замыкается круг…

Спецприёмники и детдома,И тысячи вёрст за спиной.О, чёрт, не сойти бы с умаОт жизни паскудной такой!И я открываю глаза:Кондуктор ушёл – повезло.А там вновь бушует грозаИ дождь барабанит в стекло.

Эх, было бы можно вернуться тудаВ безумном кружении лет,Вернуть незабвенные эти года.О, дайте обратный билет!Но нету возврата: лишь только вперёдЖизнь, как скорый поезд, летит.Ни как не замедлить стремительный ход?!Лишь поезд по рельсам стучит…

8.05.1998г.

Горит огонь

Горит огонь моей душиГасить его ты не спеши.Я не боюсь испить до днаБокал любви, бокал вина.

Но я боюсь очей твоих:Живой огонь пылает в них.И я, смеясь, иду на дноВ бокале – яд, а не вино.

О, жгучий взгляд твоих очей,Так плавит воск огонь свечей.А я в руке бокал держу,Допить его я не спешу.

Но сгорает воск свечейВ самой тёмной из ночей.Пляшут тени,И оркестр играть устал,И окончен этот бал.Без сомненийПовернуть бы время вспять.Нам не хочется опятьРасставаться.Разорвать бы этот круг.Не поднять уставших рук,Не подняться.

5.06.1998г.

Ожидание

Волки воют за окошкомДа снежинок канитель.По заснеженным дорожкамВьётся белая метель.Ты скачи скорее, милый,Ведь дорога далека.Конь буланый, златогривыйМчит лихого седока.

Ты домчи его скорееДа в дороге сбереги.Нет в миру его милее,Нет нежней его руки.Может статься, ясный соколПо дороге заплутал?Хоть бы на небе высокомСветлый месяц воссиял.

Ты лучом своим дорожкуОсвети ему во тьме.Пусть хотя бы на немножкоВозвратится он ко мне.Я теплом его согрею,Я прижмусь к его груди,А на утро не посмеюЗапретить ему уйти.

Жду с минутки на минуткуПостучит милёнок в дверь.Я волнуюсь не на шутку —Я верна тебе, поверь.Так девица ожидаетИ глядит, глядит в окно,А жених её гуляет,Ускакал к другой давно.

14.06.1998г.

Жеребёнок

(А. Я. Розенбауму)

Пока подковы не сковали ноги,Пока ещё твои движенья быстры,Ты лети вдоль столбовой дороги,Чтоб из-под каждого копыта искры.Покуда сбруя не сковала тело,Пока хомут тебе не давит шею,Ты лети, чтобы земля горела,Ясным соколом лети над нею.

А чуть позже, когда взрослым станешь,То тогда уж будет думать поздно.И слова мои тогда помянешь,И задумаешься вдруг серьёзно.

В день, когда тебя ремнями стянут,Ты кусаться будешь и брыкаться.Но они тебя неволить станут —Бесполезно, брат, сопротивляться.И меня, брат, раньше тоже били,И я сбросить седока пытался.«Зря мы кормим его», – говорили.Я не выдержал потом – сломался.

Вот такая уж, брат, наша доля,Повелось уж так, браток, от века:Человеком правит Божья воля,А конями воля человека!

И хомут на шею мне одели —За спиной тяжёлая телега.Над спиной моею плётки пели,Задыхался я, хрипел от бега.Я таскал, брат, и обоз, и плуги.Матерился громко старый пахарь.Задыхался и хрипел с натуги.В благодарность плеть и реже – сахар.

Говорил мне мой отец, вздыхая,Ну, а я ему, малец, не верил:«Благодарность такова людская,На себе я уж её проверил».

Я уж стар, а ты, братишка, молод —И тебе суют порой конфеты.Ну, а мне сквозит могильный холод,А меня порубят на котлеты.Так что, парень, жизнью наслаждайся:Юность очень, братец, быстротечна.Кувыркайся да в пыли валяйся!Я завидую тебе, конечно».

Так вещал младому жеребёнкуКонь с глазами, полными слезами.Но такого не понять ребёнку.Всё поймут они с годами сами…

Пока подковы не сковали ноги,Пока ещё твои движенья быстры,Ты лети вдоль столбовой дороги,Чтоб из-под каждого копыта искры.

10. 07. 1998г.

Перелётные птицы

Перелётные птицы      Великой страныВновь улетают на запад,Только снова о доме      Им снятся там сныИ цветущих полей запах.

Говорят, за синим моремЖизнь богаче, чем у нас,Но и там хлебают горе.Говорю вам без прикрас.Так зачем туда летите?Словно птицы, вы вольны.Словно крысы, вы бежитеОт сумы и от тюрьмы.

Всё! Довольно на полати,На печи ли горевать!Слышишь, Ваня Русский, хватитНа кровати почивать!Ну-ка, Ванька, ну-ка, встань-ка,Со страны смети гнильё!Уж, кружится, слышишь, Ванька,Над страною вороньё?!Только Русский наш Ванюша,Он и усом не ведёт.Всё томит святую душу,На печи лежит поёт.Всё готов пропить: и шапку,И рубашечку с плеча.И, схватив гармонь в охапку,Рвёт трёхрядку сгоряча.

Но коней своих седлаютВсе сейчас, кому ни лень.И Россию раздирают,Словно старенький плетень.Покупайте! Торопитесь!Да не прячьте вы глаза,За ценою не скупитесь!Вот – картины, образа!Вот вам русская культураНа тарелочке с каймой —Забугорною халтуройЗаполняем рынок свой.Спустим всё за миллионыИноземным господам.Оттого ревут иконыПо российским деревням.

Что ж ты сиднем сидишь, Иван,Разоряют твою страну?!Но, когда опустеет стакан,Ты осознаешь свою вину.Побредёшь по траве босиком,Больше нечего будет делить.И с дырявым пустым мешкомБудешь милостыню просить.

1.08.1998г.

Палач и кандальный

Да простятся долги наши, яко же и мы прощаем должникам нашим.И возлюби врагов своих, как самого себя.

Однажды в сыром тюремном подвале,Куда даже крысы бояться ходить,Случилась беседа, какую едва лиКогда-либо можно ещё повторить.

Беседовали узник с палачом:«Тебя казню я утром, на рассвете.Тут личная обида ни при чём:У палачей ведь, братец, тоже дети!Нелёгкая работа, старина,У палача – карающей десницы,Когда идёт жестокая войнаИ часто переполнены темницы.

Ну, да что там говорить, не серчай.Сядь со мною, будем пить, наливай.А работа мне моя (вот уж здесь!)Надоела, что хоть сам в петлю лезь!

Но палачи нужны, однако, миру,Хотя работа наша и трудна.А ну, поэт, схвати в охапку лиру,Поплачь о палаче его струна!

Эх, зря все ненавидят палача:Мы очень скромный, в сущности, народ.Не прём рубить по-глупому, с плеча,Совсем не злые, а – наоборот.Мы душу вкладываем в наше ремесло.Свою работу честно выполняем.Тебе, приятель, просто повезло:Мы своего клиента уважаем.

Не какой-то я там дилетант:У меня к работе этой талант.Гильотины – это всё ерунда,А палач – специалист. Это да.

Он пациента словом ласковым согреет,Весь инструмент как следует протрёт.Он покривить душою не посмеетИ не спеша пытать тебя начнёт.

О да, приходится мне узников пытать.И тут, приятель, не до альтруизма.Есть шанс своё искусство показать:Высокий класс профессионализма.Все инструменты строго по местам,Привяжешь пациента к спинкам койки.Ну, а они харкают в рожу нам!И говорят порой, что мы жестоки.

А намыливать тугую петлюЯ, признаться, и сам не терплю.И порой жалею, что королиНе в тугой петле покой обрели.

Не благодарна, брат, у нас работа:Ни почестей тебе, ни похвалы.Глазам толпы доступен с эшафота,И никуда не деться от хулы».

Палач наш, чуть не плача, говорит:«Нет справедливости, и жизнь как страшный сон!Почти всегда бывает знаменит,Не кто казнил, а тот лишь, кто казнён!Всю жизнь со смертью я плечом к плечу,Хоть сам на плаху падай головой.Существованье жалкое влачуИ из запоя вновь иду в запой!»

И, когда он во хмелю засыпал,Всё равно сквозь пьяный сон бормотал:«Будет боль нестерпима – поплачь».«Спи спокойно, мой милый палач.

Я все пытки твои без наркоза,Как награду, спокойно приму.Дай мне яда смертельную дозуИ терзать мою плоть ни к чему».

Так пили однажды палач и кандальный,Сидели, по-братски обнявшись, вдвоём.Конец той истории, в общем, фатальный,Но узник в тот вечер не думал о том.

11.08.1998г.

Дорожная